КИТАЙ КЛУБ
galactic.org.ua
СТРАТАГЕМЫ

Стратагема  № 8

О
Г
Л
А
В
Л
Е
Н
И
Е

 


Для вида чинить деревянные мостки,
втайне выступить в Чэньцан

ань
тайно

ду
выступать

чэнь цан
Чэньцан

Иногда так же 8 иероглифов
 

мин
видимо
сю
восстанавливать
чжань
дерево
дао
мостки
ань
тайно
ду
выступать
чэнь цан
Чэньцан

Для вида чинить деревянные мостки, тайно выступить в Чэньцан.
Для вида чинить сожженные деревянные мостки через ущелье, ведущие из Ханьчжуна в Гуаньчжун, однако втайне, не окончив починки, двигаться кружным путем через Чэньцан в Гуаньчжун.

а) Стратагема сокрытия истинного направления. Стратагема кружного пути.
б) Укрывать изысканное намерение за ординарными действиями; прятать за нормальным (обычным) ортодоксальным (общепринятым нечто ненормальное) необычное (неортодоксальное) не общепринятое. Стратагема нормальности.

Малявин, перевод трактата "Сань ши лю цзи"


Сначала выкажи наступательные действия.
Когда же противник, уверенный в своем превосходстве, ничего не предпримет в ответ, воспользуйся его пассивностью.

Толкование
На войне необычные действия должны прикрываться действиями, которые были бы обычными (в данной обстановке). Не предпринимая обычных действий, невозможно извлечь пользу и из необычных действий.
Не настилая для вида деревянные мостки, нельзя втайне выступить в Чэньцан.

Смысл стратагемы по "КНИГЕ ПЕРЕМЕН"
"Легкое движение - и триграмма ветер".
 Данной стратагеме тоже соответствует гексаграмма № 42 И    "Приумножение". Триграмма Чжень    "Гром"символизирует быстрое движение, триграмма Сюнь    "Ветер" - движение мягкое и откликающееся первичному импульсу. Первое соответствует собственным действиям, второе  - действиям противника. Быстрый и гибкий маневр обеспечивает успех предприятия, пока противник находится в замешательстве и заблуждении. Взаимное соответствие всех шести черт знаменует подлинный смысл Перемен: вещи, достигая своего предела, переходят в свою противоположность. Между третьей и четвертой чертами, в самом средоточии гексаграммы, присутствует точка покоя и пустоты и и одновременно точка предельного обмана.

Примеры Харро фон Зенгера

     Краткая формулировка восходит к историческим событиям, описанным Сыма Цянем в «Исторических записках».

 1   Сожженные мостки
     В 207 г. до н.э. в битве при Цзюлу Сян Юй одержал решающую победу над династией Цинь. Теперь началась жестокая борьба между ним и другими вожаками повстанческих войск, в особенности Лю Баном (ок. 250 — 195 до н.э.), прозванным также Пэй Гуном [1]. В 206 г. Сян Юй с войском более чем в 400.000 человек продвинулся в Гуаньчжун, плодородную и хорошо защищенную стратегически центральную область династии Цинь (с центром в срединной части старой провинции Шаньси), с тем чтобы напасть на ее столицу Сяньян. Здесь он узнал, что Лю Бан уже захватил город со 100.000 воинов и принял титул царя Гуаньчжуна. Это соответствовало воле царя Чу Хуая (см. 14.2), который в недавнем прошлом признавался, хотя бы только номинально, высшим авторитетом среди наиболее влиятельных вождей восстания. Он обещал титул царя Гуаньчжуна тому, кто первый займет Сяньян.
Удача Лю Бана раздразнила Сян Юя. Сян Юй вошел в Гуаньчжун, разбил лагерь под Хунмынем (восточное нынешнего Линьтуна в провинции Шаньси) и объявил, что уничтожит Лю Бана. Значительно более слабый в военном отношении Лю Бан не смог бы к этому моменту оказать Сян Юю существенного сопротивления. Он поспешил в Хунмынь, чтобы утихомирить того.
Сян Юй пригласил Лю Бана на пир. Фань Чжэн, советник Сян Юя, приказал брату Сян Юя, Сян Чжуану, протанцевать во время пира перед Лю Баном танец с мечом, чтобы убить его. По мнению Фань Чжэна, в будущем Лю Бан мог бы представлять для Сян Юя серьезную опасность.
Но Лю Бану с помощью его советника Чжан Ляна и военачальника Фань Куая удалось, под предлогом необходимости отлучиться по нужде, покинуть лагерь Сян Юя до конца пира.
Все образованные китайцы знают выражение «Хунмынь янь» — «Хунмыньский пир», а также «Сян Чжуан у цзянь и цзай Пэй Гун» — «Сян Чжуан танцует с мечом, но мысли и взгляды его направлены на Пэй Гуна».
     Затем Лю Бан уступил Сяньян и область Гуаньчжун Сян Юю. Последний в 206 г. до н.э. провозгласил себя «гегемоном Западного Чу». К своим владениям он добавил части нынешних провинций Цзянсу, Аньхуй, Шаньдун и Хэнань со столицей в Пэнчэне (нынешний Сюйчжоу в провинции Цзянсу). По всему Китаю он посадил восемнадцать удельных князей.
Лю Бана следовало держать как можно дальше. Поэтому ему назначили удел в Ханьчжуне с областями на востоке и западе нынешней провинции Сычуань, а также на юге и западе нынешних провинций Шаньси и Хубэй. Кроме того, Сян Юй пожаловал Лю Бану титул царя Хань. Отсюда идут название и год установления основанной Лю Баном династии Хань. Чтобы указать Лю Бану его место, Сян Юй разделил граничащий с Ханьчжуном Гуаньчжун на три области, которые отдал в удельное владение троим перебежавшим к нему военачальникам разбитой династии Цинь. Непосредственным соседом Лю Бана оказался бывший циньский военачальник Чжан Дань.
Таким образом, Лю Бан был вынужден оставить Гуаньчжун. При отходе из Гуаньчжуна в Ханьчжун он сжигал за собой на всем протяжении пути пройденные деревянные мостки через горные ущелья. С помощью этого он намеревался защититься от внезапного нападения из Гуаньчжуна, в особенности со стороны Чжан Даня. С другой стороны, этим он показывал, что не сохранил никаких намерений вернуться на восток.
     Когда немного позже, все еще в 206 г. до н.э., Тянь Жун, которому Сян Юй не пожаловал никакого удела, поднял восстание против Сян Юя в районе древнего государства Ци, Лю Бан приказал своему военачальнику Хань Синю (ум. 196 до н.э.) готовиться к походу на восток. Чтобы обмануть противника, Хань Синь отправил нескольких воинов чинить сожженные мостки. Военачальник Чжан Дань при этом известии только засмеялся и решил, что пройдут еще многие годы, прежде чем разрушенные мостки опять будут пригодны к использованию.
Военачальник Хань Синь в действительности, однако, не собирался прокладывать путь по деревянным мосткам. Вскоре после начала ремонтных работ он тайно повел основные силы Лю Бана по другому пути — по Гудаоской дороге в Чэньцан.
Чжан Дань был захвачен врасплох, потерпел поражение и покончил с собой. Поход в Чэньцан стал для Лю Бана началом победоносного похода против Сян Юя. Этот поход окончился в 202 г. до н.э. окончательным установлением династии Хань.

     Популярность этого эпизода явствует из наличия пьесы эпохи Юань (1271 — 1368) «Высокий император Хань моет себе ноги и тем раздражает военачальника Ин Бу» [2]. В прологе Лю Бан, ханьский император, декламирует (с эксплицитным упоминанием Стратагемы № 8): «По фамилии зовусь я Лю, по имени Бан, а взрослое мое имя Ли. Родом я из Пэй [в нынешней провинции Ганьсу]. После смерти первого императора Цинь поднялись, объединившись, ленные князья и уничтожили Цинь. Тогда состояли мы с Сян Юем [который был аристократом из государства Чу] на службе у царя Чу Хуая. Царь Хуай сделал меня правителем Пэй, а Сяна правителем Лу. Мы оба вместе с удельными князьями прошли через перевал Ханыу. Царь Хуай обещал, что тот, кто первым проникнет в область западнее перевала Ханьгу, станет царем Гуаньчжуна. Первым оказался я, и я должен был стать царем. Но Сян Юй со своим высокомерием и военной силой отказался считать царя Хуая законным императором. Он присвоил титул "гегемона Западного Чу". Он раздал князьям новые уделы и назвал их царями этих областей. Меня же он послал в Ханьчжун и дал титул царя Хань. Своей столицей я сделал Наньчжун. Вскоре после этого царь Сян приказал Ин Бу тайно убить законного императора в Чэне. Все князья, объединившись, поднялись против Сян Юя. Я воспользовался стратагемой Хань Синя "Для вида чинить деревянные мостки, втайне выступить в Чэньцан", захватил области трех мятежных военачальников династии Цинь и, наконец, занял Пэнчэн, столицу Сян Юя».

     Еще одна пьеса эпохи Мин (1368 — 1644) называется «Верховный главнокомандующий Хань тайно выступает в Чэньцан».
     Следующий пример относится к периоду Троецарствия (220 — 280). Три соперничавших тогда на китайской территории царства носили названия Вэй, У и Шу.

 2   Изменнический лагерь
     Дэн Ай (197 — 264), военачальник государства Вэй, разбил лагерь на северном берегу Белой реки (на северо-востоке нынешнего округа Сунпань в провинции Сычуань). Через три дня военачальник Цзян Вэй (202 — 264) из государства Шу приказал своему подчиненному Ляо Хуа вести войско на южный берег той же самой реки и поставить его напротив лагеря Дэн Ая.
Военачальник Дэн Ай сказал своему коменданту: «Если бы Цзян Вэй собирался на нас внезапно напасть, то он осадил бы нас, при том что мы гораздо слабее его, по обычным правилам военного искусства. Он бы сразу же переправился через реку и напал на нас. Однако мы не видим с его стороны никакого движения. Я думаю, что Цзян Вэй собирается отрезать нас с тыла и поставил Ляо Хуа, только чтобы удержать нас здесь. Цзян Вэй наверняка направился сейчас с большой армией на восток, чтобы захватить наш опорный пункт, город Таочэн» (современный Таоянчэн в провинции Ганьсу). И той же ночью Дэн Ай приказал своему войску направиться в Таочэн по маленькой тропинке.
Действительно, Цзян Вэй как раз собирался переправиться там через реку, чтобы занять город. Но Дэн Ай подоспел раньше. Так что Таочэн остался в руках Дэн Ая.
     Это пример неудачного применения Стратагемы № 8, поскольку Дэн Ай сумел ее разгадать. Отклонение Цзян Вэя от обычных военных действий — переправы через реку и нападения на значительно более слабое войско Дэн Ая — было слишком очевидно и навело Дэн Ая на подозрения [3].

 3   Болезнь Люй Мына
     Тогда же, в эпоху Троецарствия, Сунь Цюань (182 — 252), император У, хотел отвоевать у Лю Бэя (161 — 223) Цзинчжоу (территория нынешних провинций Хубэй, Хунань, частично Хэнань, Гуйчжоу, Гуандун и Гуанси). Эту задачу Сунь Цюань поручил своему военачальнику Люй Мыну (178 — 219). Последний узнал, что Гуань Юй, командующий Цзинчжоу, внезапно усилил деятельность по созданию обороны, увеличил войско и воздвиг на реке целую террасу для сторожевых костров.
Тогда Люй Мын распространил слух о своей болезни и оставил свой пост, назначив преемником молодого Лу Суня. Он отступил, таким образом, на задний план и оттуда раскинул свои сети. Сообщение об отставке Люй Мына было выгодно Гуань Юю. Он позволил ввести себя в заблуждение. В своей гордыне он посчитал нового командующего Лу Суня молодым и неопытным и увел свои оборонительные войска на север для наступления на Цао Цао, императора Вэй.
Теперь пришел час Люй Мына. Он снарядил речной флот, погрузил в трюмы часть своих воинов, а остальным приказал надеть белые одежды, изображая торговцев. Корабли отправились в Цзянлин (современный Цзянлин, провинция Хубэй), столицу Цзинчжоу. Сторожевые посты пропустили флот. Приблизившись к цели, воины вышли из корабельного чрева и захватили Цзянлин. Командующий Гуань Юй пал в бою.

     Для Гуань Юя была вполне естественна отставка его противника в связи с болезнью и замена его молокососом. Вся история была настолько же нормальна, насколько починка деревянных мостков. При этом втайне происходила дальнейшая военная кампания Люй Мына против Гуань Юя. Как Чжан Дан был захвачен врасплох тем, что Хань Синь двинулся не через мостки, а по другой дороге, так Гуань Юй был захвачен врасплох «внезапно выздоровевшим» Люй Мыном и его «торговыми» кораблями [4].

 4   Десятидневный отдых Ди Цина
     Ди Цин (1008 — 1057), крупный военачальник династии Северная Сун (960 — 1127), изрядно начитанный в древнекитайских военных трактатах, в 1152 г. применил Стратагему № 8 против восставшего Нун Чжигао.
Во время похода Ди Цин однажды отдал приказ разбить лагерь, чтобы предаться отдыху в течение 10 дней. Вражеские лазутчики донесли об этом восставшим. Те поверили, что внезапное наступление Ди Цина в ближайшее время исключается, и оставили всякую предосторожность. Против ожидаемого, однако, на следующий день Ди Цин отдал приказ свертывать лагерь и совершил марш-бросок на захваченного врасплох противника, полностью уничтожив его.

     Здесь десятидневный отдых, предписанный Ди Цином, показался столь естественным, что Нун Чжигао поверил соответствующим сообщениям своих лазутчиков. Тем более ошеломило его внезапное нападение.

 5   Нормандия вместо Кале
     Согласно пекинской книге о стратагемах, высадка союзников в Нормандии в июне 1944 г. может рассматриваться как «тайное выступление в Чэньцан» с применением новейшей военной техники XX столетия.
С точки зрения географии высадка с юго-востока Англии в район Кале была бы естественнее и последовательнее (учитывая возможность обеспечения транспортом и поддержки с воздуха), чем высадка с юга Англии в Нормандию. Очевидно, немцы придерживались такого же взгляда. Они верили, что союзники предпочтут ближний путь дальнему, Поэтому они сконцентрировали главные силы своей обороны в районе Кале. Благодаря различным обманным маневрам союзники еще усилили уверенность немцев. Например, распространялись слухи о наличии на востоке Англии первой американской группы войск, в качестве главнокомандующего которой назывался генерал Паттон. Затем в гаванях на юго-востоке Англии и в устье Темзы были поставлены муляжи десантного флота. Затем союзники усилили бомбардировки в районе Кале, в то время как Нормандию бомбили не более, чем другие районы. Таким образом, немцы утвердились в предположении, что высадка союзников произойдет в Кале.
Высадка в Нормандии полностью захватила их врасплох.

     Эта китайская интерпретация подтверждается рядом западных сообщений о Второй мировой войне. Например, в труде «Большой атлас Второй мировой войны» сказано: «Все предприятие было соединено с одним из наиболее совершенных ложных маневров этой войны. Союзники предприняли все, чтобы убедить немцев в том, что высадка на французский берег планируется по Дуврской дороге. На каждый вылет в область западнее Гавра приходилось два вылета дальше на север, на каждую тонну бомб, сброшенных в Нормандии, добавлялось две тонны бомб, сброшенных к северу от Гавра. В британском Кенте, возможном исходном пункте наступления по Дуврской дороге, были построены муляжи штаб-квартир и железнодорожных объектов».
     Относительно китайской интерпретации воздействия этого ложного маневра мне написал бывший натовский генерал: «Совершенно верно, что союзники проводили планомерные маскировочные операции FORTITUDE на севере и на юге, с помощью которых должны были изображаться намерения высадки в Норвегии и в Па-де-Кале. С помощью радиоигры и перераспределения сил было сфальсифицировано наличие лишней армейской группы. Однако весьма сомнительно, чтобы немецкое руководство было этим обмануто или, во всяком случае, чтобы это повлияло на немецкую подготовку к обороне. Воздушно-десантные операции 82-й (США), 101-й (США) и 6-й (Британия) парашютных дивизий ни в коем случае не были маскировочными, а представляли собой интегральную составную часть самой операции по высадке, при том что в отдельных местах действительно были сделаны отвлекающие тактические маневры».

 6   Из истории китайско-вьетнамской войны 1979 г.
     Уже в древнейшем военном трактате, написанном Сунь-цзы, говорится: «Что делает непобедимой армию при нападении врага, так это связь обычного с необычайным. Вообще в войне обычное используется в придачу, а победы достигают через ненормальное».
И далее Сунь-цзы пишет: «Кто умеет пользоваться ненормальным, в той же степени безгранично способен к изменениям, как небо и земля, и неисчерпаем, как реки и потоки» [5].
Согласно Стратагеме № 8, внешне должны приниматься совершенно обычные военные мероприятия, в то время как втайне проводятся какие-то необычные меры. Если бы Хань Синь не занимался на глазах у всех починкой деревянных мостков, тайное движение на Чэньцан не удалось бы. В делийском издании о стратагемах постоянно противопоставляется нормальное, ортодоксальное в военном отношении ненормальному и неортодоксальному. Без нормального ненормальное существовать не может. Согласно пекинской книге о стратагемах, выражения «для вида» и «втайне» в краткой формулировке Стратагемы № 8 заменимы на «ортодоксальные» и «неортодоксальные», «ненормальные» военные средства. Исходный момент каждого неожиданного нападения и взятия врасплох — это совершенно нормальная военная деятельность. Только когда противник уже подведен к тому, чтобы расценивать действия и намерения врага с точки зрения ведения нормальной войны, необычное действие может привести к успеху. Если ты собрался «втайне выступать в Чэньцан», нужно отвлечь внимание противника нормальной деятельностью — починкой моста.
Согласно пекинскому изданию, «нормальное» и «ненормальное» могут пониматься по-разному. Например, если превентивный удар — нормальное действие, то уступать врагу первый удар, а затем перехватывать инициативу кажется ненормальным. Если регулярное ведение войны нормально, партизанская война ненормальна; открытая война нормальна, тайное нападение ненормально; прямое фронтальное наступление нормально, обход с флангов ненормален. Нормальное и ненормальное противопоставлены и при этом связаны между собой. При определенных условиях они могут переходить друг в друга. В качестве примера приводится эпизод из китайско-вьетнамской войны начала 1979 г.
     Китайцы выяснили, что вьетнамцы, учитывая обычный китайский маневр обходить противника с флангов и нападать сзади, втайне снабдили фланги своей обороны усиленной огневой мощью и минными полями. Непосредственно противостоящие китайцам вьетнамские позиции были защищены относительно слабо. Тогда китайцы вместо фланговой внезапно предприняли фронтальную атаку, что привело вьетнамцев в полное замешательство.
В данном случае нападение китайцев с флангов было в какой-то мере «нормальным», а внезапная фронтальная атака оказалась «ненормальной» («тайный поход на Чэньцан»).

     Стратагема № 8, по китайским представлениям, применима и в частной жизни, например в любовных делах. Гонконгские и тайбэйские издания в главе «Тайно двигаться на Чэньцан» указывают на знаменитый китайский эротический роман минской эпохи (1368 — 1644) «Цветы сливы в золотой вазе или Цзинь, Пин, Мэй» [6] — и на столь же старый роман «Разбойники с Ляншаньских болот» [7].

 7   Помощь для тетушки Ван.
     В 4-й главе романа «Цветы сливы в золотой вазе» Пань Цзиньлянь (Золотой Лотос), супруга Большого У, встречается со своим возлюбленным Симынь Цином в доме старой тетушки Ван.
Своему мужу Золотой Лотос объяснила, что она готовит для старой Ван платье и обувь. Помощь старой женщине — совершенно нормальное и, очевидно, заслуживающее доверия дело. Скрывается за этим ненормальное для древних китайцев дело — свидание замужней женщины с любовником.

     Помощи тетушке Ван соответствует в следующем примере священная реликвия, которую следует предъявить.
Известно, что в эпоху Тан (619 — 807) в Китае действительно существовало почитание некоей кости в качестве кости Сакьямуни (Шакъямуни), основателя буддизма. Против торжественного вноса этой кости в императорский дворец протестовал в получившем широкую известность произведении ученый Хань Юй (768 — 824), что чуть не стоило ему головы [8]. В июне 1987 г. китайская пресса сообщила, что четыре фаланги пальцев Сакьямуни обнаружены в подземном помещении построенного 1.700 лет назад Фамыньского храма в ста километрах к западу от Сианя (провинция Шаньси). Они хранились в четырех раковинах из различных материалов: железа, золота, серебра, хрусталя, нефрита и сандалового дерева. Тело Будды после его смерти (ок. 477 до н.э.) должно было быть разделено между храмами всего мира.

 8   Зуб Булды
     В романе «Речные заводи» жрец Хай Гун из храма Благодарности понимает, что он неравнодушен к Пань Цзяоюнь, супруге начальника тюрьмы в Цзичжоу.
Однажды Пань Цзяоюнь отправилась в сопровождении отца в храм, чтобы помянуть покойную мать. После выполнения церемонии Хай Гун пригласил отца и дочь в свою келью. Подали чай. В дополнение к лакомой еде жрец произнес массу комплиментов своим гостям. Для старого отца он припас особенно крепкое вино. Вскоре старик совершенно опьянел. Жрец приказал отнести его в соседнюю комнату и там уложить в постель, пока он не проспится.
Дочь также выпила вина и была в приподнятом настроении. «Почему вы настаиваете, чтобы я без остановки пила?» — спросила она. Монах, улыбаясь, прошептал: «Потому что я вас обожаю». «Я больше не могу», — сказала она. «Прошу вас, разрешите мне показать вам зуб Будды, который я храню в другой комнате». Женщина отвечала: «Пожалуй, я как раз хотела бы посмотреть на зуб Будды».
Комната на верхнем этаже была спальней жреца. Красиво убранное ложе прямо-таки призывало лечь на него. «Какая чудная комнатка, и какая чистая», — сказала Пань Цзяоюнь восхищенно. Монах отвечал улыбаясь: «Не хватает только молодой женщины». Она шутливо возразила: «А что же вы ее себе не найдете?» Монах отвечал: «Где тот покровитель, который нашел бы мне ее?» Женщина сказала: «Вы же хотели показать мне зуб Будды». «Отошлите сначала вашу служанку Инъэр, тогда я его достану».
Женщина приказала: «Инъэр, спустись и погляди, не проснулся ли отец». Инъэр покинула комнату, и монах запер за ней дверь кельи.

 9   Брачное посредничество
     В рассказе «О храброй деве», который сочинил маньчжур Вэнь Кан в первой половине XX в., молодой ученый Ань Цзи предпринимает путешествие в 3.000 миль, чтобы быть со своим отцом, который из-за интриг недоброжелателей лишился поста смотрителя дамбы в южной богатой речной области Китая и приговорен к уплате значительной суммы денег.
По пути Ань Цзи приезжает в монастырь, монахи которого в действительности — переодетые бандиты. Героиня романа — сестрица Тринадцать — спасает его в последнюю минуту от смертельного удара настоятеля и убивает как самого настоятеля, так и остальных обитателей монастыря. При этом она заодно освобождает пожилую пару Чжан и их семнадцатилетнюю дочь Цзиньфэн (Золотой Феникс). Семейство Чжан во время засухи решило оставить родину и отправиться к старшему брату отца Чжана в Пекин. По пути семья заехала в этот монастырь и попала в плен к бандитам. Когда после всего пережитого родители Чжан и молодой Ань Цзи готовят еду на монастырской кухне, сестрица Тринадцать отводит Цзиньфэн в сторонку и осведомляется прежде всего о ее гражданском состоянии. Когда сестрица Тринадцать узнает, что Золотой Феникс еще не обручена, она предлагает ей свои услуги в качестве свахи. При этом она думает о господине Ань Цзи. Золотой Феникс в глубине души не имеет ничего против такого брачного союза, но чувствует некоторое беспокойство и сомнение. Ведь сестрица Тринадцать для нее малознакомая, случайная попутчица. Конечно, она благородно помогла ей в нужде, спасла ее из тяжелого положения и даже от смерти, а теперь хочет обеспечить ей семейное счастье с этим симпатичным молодым человеком Ань Цзи. При этом она говорит об этом очень горячо и настойчиво, согласно своему характеру, пытаясь вытянуть из Цзиньфэн короткое и ясное «юаньи» («да»).
Это против всякой нормы. Какую цель она преследует этим благородным, но совершенно непрошеным посредничеством? Что-то за этим кроется, говорит рассудок деревенской девушки Золотой Феникс. И в ее головке происходит дальнейшая работа. Она ведь такая же девушка, как я, говорит она себе. И так похожа на меня внешностью и возрастом. Тогда она подвержена тем же человеческим правилам и природным законам, что и я. Почему же тогда она отходит сама в сторону и предлагает мне такой прекрасный союз? Почему она обеими руками предлагает мне этот подарок, мне, совершенно ей чужой? Нет ли у нее чего на уме? Конечно, она надеется на такой же союз для себя. Поскольку она не может предложить его сама, она выбрала обходной путь через меня. Для вида она «чинит деревянные мостки», втайне же «направляется в Чэньцан».

     Здесь Золотой Феникс рассматривает предлагаемое сватовство — по китайским понятиям, само по себе совершенно нормальное — как выставляемую напоказ «починку деревянных мостков» и подозревает, что сестрица Тринадцать втайне планирует «поход на Чэньцан», то есть собственный брак с Ань Цзи с помощью обходного пути через брак его же с Цзиньфэн. Известно, что в Китае было возможно многоженство.
     Действительно, любой, кому предложат неожиданную помощь, прежде всего спросит: почему? Примечателен в этом примере тот факт, что Золотой Феникс делает еще один шаг и находит ответ в стратагеме, которую приписывает сестрице Тринадцать. Золотой Феникс полагает, что сестрица Тринадцать помогает ей выйти замуж только затем, чтобы впоследствии Золотой Феникс и ее родители помогли ей стать женой того же человека.
Здесь может проявляться определенная оригинальность менталитета, характерная не только для Цзиньфэн: сами по себе нормальные, неизвращенные отношения прощупываются в соответствии с определенными стратагемами, которые, предположительно, лишь маскируются нормальностью.

     Примечателен способ, каким Золотой Феникс пытается обосновать свои подозрения, что сестрица Тринадцать преследует на свой манер исключительно собственные интересы, а именно собственный брак с Ань Цзи.
     Золотой Феникс думает дальше: почему бы мне не согласиться на эту любовь втроем? Я бы ничего не имела против. Я бы таким образом выразила благодарность ей за все, что она для меня сделала, и могла бы показать ей, как искренне я ей преданна. Но как мне узнать, действительно ли она этого хочет?
Наконец, после усиленных раздумий, она решает пойти по менее щекотливому литературному пути. «Сестрица, я несколько лет усердно изучала литературу и знаю немало историй из древних и новых времен, но кое-что в одном древнем тексте остается мне до сих пор непонятным. Не будешь ли ты столь добра, чтобы разъяснить мне это темное место?»
Сестрица Тринадцать сразу же догадалась, что за этими словами скрывается что-то иное. «Я — вся слух», — дружелюбно отвечала она девушке. «Я припоминаю одно место в Махаяна-сутре, где речь идет о Будде-человеке, как жил он в горной глуши и трудился над самосовершенствованием, пока не превратился в Будду-божество, Там говорилось, что однажды он встретил голодного тигра и, пожалев его, отрезал кусок собственной плоти и скормил ему. А другой раз встретил он голодного стервятника и насытил его куском собственных внутренностей. Так проявилось сочувствие Будды-человека к хищной птице и дикому зверю и зашло столь далеко, что он не пожалел собственной плоти и собственных внутренностей. Разбираешься ли ты в таком самопожертвовании?»
Проницательный ум сестрицы Тринадцать не уступал по утонченности той тончайшей булавке, которая была спрятана в этом вопросе и никогда не была бы доступна для обычного женского рассудка. С коротким довольным смешком и долгим вздохом сказала она серьезным и даже мрачным тоном: «Сестричка, мы так хорошо понимаем друг друга, но на дно моей души ты заглянуть не можешь. Это я должна сохранить в себе. Короче говоря, о том, о чем идет речь, о счастливом брачном союзе, для меня говорить нечего. В том, что люди этого мира зовут счастливым выбором супруга, для меня в этой жизни доли нет».
     Золотой Феникс своим притчеобразным вопросом, по-видимому, отреагировала на уровне той самой Стратагемы № 8, которую подозревала у сестрицы Тринадцать. Прямым вопросом относительно самопожертвования Будды она прикрыла косвенный вопрос о мотивах самопожертвования сестрицы Тринадцать.

 10   Критики эклектики
       В рамках культурно-революционной критики конфуцианства Ло Сыдин обнажает шпагу против эклектики — «как-бы-тоже-философии».
Ло Сыдин — это контролировавшийся «бандой четырех» авторский коллектив в Шанхае. Эклектика представляет собой для бескомпромиссной коммунистической идеологии как бы соринку в глазу, поскольку ей свойственно вместо борьбы искать мирного уравновешивания позитивных аспектов той и другой стороны. Уже после «культурной революции» Шэнь Таошэн (в «Жэньминь жибао») высказывает предположение, что во времена Конфуция любая клика, которая в этот период рассвета феодализма стремилась реставрировать исторически отсталое рабство, выступала с эклектических позиций. Так что сама по себе критика эклектики у Ло Сыдина была совершенно справедливой.
Однако, если внимательнее прочесть обвинения Ло Сыдина в адрес эклектики, оказывается, что в эклектичности всегда обвиняется какой-нибудь древнекитайский первый министр. Эта особенность обнаруживается в такой формулировке, как эклектичный первый министр династии Хань стремился прежде всего к сглаживанию отношений и потому никогда не занимал четкой позиции. Все эти формулировки явно направлены прямо на одного первого министра — Чжоу Эньлая.
Итак, нормальная сама по себе критика эклектики (указывает «Жэньминь жибао») представляет собой как бы «починку мостков», за которой скрывается атака на Чжоу Эньлая — «поход на Чэньцан».

     Подобным же образом, следуя пассажу в комментарии к гексаграмме И («умножение») в классической китайской «Книге перемен», пекинская книга о стратагемах извлекает из более высоких сфер сравнение с движением ветра, который неожиданно врывается в образовавшуюся пустоту.
Эта пустота, по интерпретации Стратагемы № 8 в книге о наиболее употребительных китайских поговорках, вышедшей во Внутренней Монголии в 1978 г., возникает за счет того, что при проведении отвлекающего действия направление зрения и слуха человека отклоняется в сторону, откуда возникает свободное пространство для воплощения совершенно другого намерения.

 
 
 

О
Г
Л
А
В
Л
Е
Н
И
Е

____

китай клуб
мероприятия
организации
фоторепортажи
махинации
история
верования
философия
искусства
цигун
ушу
лингвистика
форум


главная
концепция
обучение
объявления
клуб бронникова
лаборатория пространств
интерактив лаборатория
адвокат клуб
пресса
вернисаж
библиотека
словарь
гостевая
рассылка

   

_________

СТРАТАГЕМА № 9
_________

Комментарии

[1]  Сян Юй, аристократ, происходивший из правившего дома царства Чу, первоначально овладел огромными территориями. Он одержал ряд побед над войсками Лю Бана, выходца из низов, сумевшего собрать значительную армию. Но известному полководцу Хань Синю, сражавшемуся на стороне Лю Бана, удалось реализовать стратегию постепенного лишения Сян Юя поддержки. Первоначально он разгромил трех циньских князей, пришедших на службу Сян Юю и получивших от него земли в управление. Затем он разбил княжества Вэй и Чжао, нанес поражение Янь и Ци, поддерживавшим Сян Юя. После этого в битве при Гайси (202 до н.э.) Сян Юй потерпел окончательное поражение.
Определенную роль в победе Лю Бана сыграло и то, что его опорной базой была территория центрального бассейна р. Хань — Ханьчжун (откуда он и взял название для своей империи — Хань), район формирования китайского этноса. Тогда как Чу — опорный край Сян Юя — было далеким окраинным царством, в известном смысле периферией китайской цивилизации.
Само по себе возвышение империи Цинь и ее падение долго занимали умы китайских стратегов, философов, политических деятелей, литераторов. Блестящий писатель-эссеист Ханьской эпохи Цзя И, отправленный за вольнодумство в ссылку императором Вэнь-ди, написал специальный трактат «Об ошибке Цинь». Нарушение высшими лицами империи моральных норм — вот что, по мнению Цзя И, было главной причиной падения всех династий. «Что же привело к тому, что один человек (восставший против Цинь Чуский ван Сян Юй) принес беду, — вопрошал он, — и семь мавзолеев (воздвигнутых в память семи царей — создателей могущества Циньского царства) рухнули, а сам он (сын Ши-хуанди, "Второй император") пал от руки этого человека (т.е. Сян Юя) и стал посмешищем для Поднебесной? То, что он не следовал принципам "человеческого и должного", не понял различия между "захватом и сохранением"» (Конрад Н.И. Указ. соч., с. 500).
Эта формула Цзя И на многие века стала традиционной для китайской историографии.

[2]  Содержание этой пьесы анонимного автора см.: Сорокин В.Ф. Указ. соч., с. 236 — 237.
Следует отметить, что, посещая классический театр, который был очень популярен в народе, китайский зритель сопереживал многим героям, применявшим стратагемную дипломатию и в большой политике, и в быту. Так, в пьесе «В холодном зале Чжан И применяет хитрость» главными героями выступали уже упоминавшиеся нами (см. ком. 6 к Стратагеме № 7) теоретики системы «вертикальных и горизонтальных союзов» Су Цинь и Чжан И. А в пьесе «Пан Цзюань ночью едет по дороге на Малин» была представлена горестная судьба самого Сунь Биня. Правда, в пьесе наставником Сунь Биня и Пан Цзюаня в искусстве составления стратагем выступает не философ Гуйгу-цзы (см. ком. 3 к Стратагеме № 4), а даос-волшебник Ван Чань, местом обитания которого также была Долина демонов

[3]  Этот эпизод относится к заключительной стадии борьбы «Трех царств». Война между Шу и Вэй, целью которой было утверждение господства над Серединной равниной, т.е. над районом наиболее развитого земледелия, шла с переменным успехом, но Цзян Вэю все же удалось нанести решающее поражение Дэн Аю. В ходе войны оба полководца демонстрировали глубокое знание стратегии, опираясь на указания Сунь-цзы, расставляли друг другу многочисленные ловушки. Однако армия царства Шу, созданная и обученная Чжугэ Ляном, превосходила по своей подготовке войска Вэй, которые по сути были народным ополчением.

[4]  Эта стратагема была задумана не самим Люй Мыном, а советником Сунь Цюаня Лу Сунем.

[5]  Академик Н.И. Конрад несколько по-иному переводит это место из V главы трактата Сунь-цзы: «То, что делает армию при встрече с противником непобедимой, — это правильный бой и маневр. ...Вообще в бою схватываются с противником правильным боем, побеждают же маневром. Поэтому тот, кто хорошо пускает в ход маневр, безграничен подобно небу и земле, неисчерпаем подобно Хуанхэ и Янцзыцзяну» (Конрад Н.И. Указ. соч., с. 30 — 31).

[6]  Русское издание этого романа вышло под заглавием «Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй». Тт. 1 — 2 / Пер. с кит. В. Манухина. М., 1977.

[7]  Т.е. «Речные заводи» (см. ком. 5 к Стратагеме № 6). Дело в том, что главный герой эротического романа «Цветы сливы в золотой вазе» — Симынь Цин — упоминается и в «Речных заводях». Анонимный автор «Цзинь, Пин, Мэй» развил и продолжил историю похождений Симынь Цина, отличавшегося необычайным распутством. Таким путем, как предполагают исследователи средневековой китайской литературы, Ван Шичжэнь — известный поэт и эссеист XVI в. — отомстил за своего казненного по ложному доносу отца виновнику этого злодеяния чиновнику Янь Шифаню, дом которого был у Западных ворот (Симынь), а детское имя звучало Цин.
Существуют и другие легенды, связанные с написанием этого замечательного произведения.

[8]  Хань Юй (768 — 824) — крупнейший конфуцианский мыслитель, историк, философ, литератор эпохи Тан. Автор трудов «О пути», «Письмо министру Лю», «Вопросы о Юэ». Резко выступал против канонизации определенных формул буддизма и даосизма.
 

 
 

- человек - концепция - общество - кибернетика - философия - физика - непознанное
главная - концепция - история - обучение - объявления - пресса - библиотека - вернисаж - словари
китай клуб - клуб бронникова - интерактив лаборатория - адвокат клуб - рассылка - форум

- человек - концепция - общество - кибернетика - философия - физика - непознанное
главная - концепция - история - обучение - объявления - пресса - библиотека - вернисаж - словари
китай клуб - клуб бронникова - интерактив лаборатория - адвокат клуб - рассылка - форум